###Владислав Ващук: "Из "Динамо" сам больше не уйду никогда!" ###

Для защитника из легендарного "Динамо"-99 нынешний год очень важен: летом станет ясно, останется ли он в команде Семина. А еще в ближайшие дни у Владислава Ващука должна родиться дочь...

— Влад, в одном из интервью три года назад ты говорил, что хочешь, чтобы твоим следующим ребенком была девочка. На днях она родится...

— Безумно рад этому. Как говорит Максим Шацких, очень уверенно стрельнул. Я ему говорю — ну, если нужна будет помощь... Он ответил: "Помощи не надо". Макс, кстати, хочет мальчика. У него девочки, и он теперь хочет сына. А у меня девочка, мальчик и вот теперь будет девочка. Дай Бог, чтобы все нормально. Ждем.

— Имя выбрали?

— У нас и сейчас продолжается выбор между двумя вариантами — моим и Риты. Какими, не скажу.

— А правда, что имя сына твоей жене приснилось?

— Когда-то моей маме приснилось мое имя. И я сказал Рите, что ей тоже приснится имя нашего сына. Так и случилось. В этот раз я тоже сказал жене, что имя может присниться, но Рита сейчас плохо спит, и я не уверен в том, что это уже произойдет.

— Ты сказал, что твоей маме имя тоже приснилось. Слышал, есть еще одна история, связанная с твоим рождением...

— Да, есть письмо, которое моя мама написала отцу из роддома. На нем в том же 1975-м расписались несколько футболистов "Динамо". Отец всегда считал, что сын станет футболистом.

— Ну, еще бы, ты и родился в год, когда "Динамо" взяло первый еврокубок!

— Не знаю, есть ли в этом какая-то закономерность. Думаю, главное все же — в желании отца. Футбол во мне с раннего детства — я уже тогда называл свою черепаху Мячиком. Никогда не представлял, что стану космонавтом или врачом — только футболистом. Не в плане профессии — просто хотел играть.

— 1975 год рождения — это ты, Шовковский, Дмитрулин и Федоров. Для многих вы появились сразу вместе. А как было на самом деле?

— Федоров и Шовковский вместе были уже с 4 класса. Я пришел в 7 классе — из СКА, а Дмитрулин еще позже — из киевского интерната, когда на базе нашего выпуска решили сделать "Динамо-3". У нас очень хороший выпуск был, еще в детском возрасте мы ездили на турниры в Европу и выигрывали их. Даже вместо выпускных экзаменов мы поехали во Францию. Думали — как хорошо, что уезжаем, в аттестат поставят оценку без экзамена. А потом вернулись и узнали, что многие наши одноклассники улучшили оценки благодаря экзаменам. Расстроились...

— "Динамо-3" — это уже было профессионально?

— Не совсем. Зарплаты какие-то были в купонах, но за игры не платили. Это когда в начале 1993-го я и еще трое ребят ушли в "Борисфен", мы узнали, что такое деньги. Нам дали по $500 до подписания контракта и сказали — если подпишем, дадут еще по 500. Тогда это вообще деньги немаленькие были, а для 17-летних мальчишек — и вовсе заоблачные. Ребята себе малиновые пиджаки купили — шик тех времен. А я отложил: мама сказала — может, еще отдавать придется. Да и куда мне их было тратить: все время на базе, разве что в свободное время девушку кукурузой угостить. А в остальное время — дома, так там мама кормила.

— То есть тогда ты был более домашним, чем сейчас?

— Очень домашним. Не был любителем по ресторанам ходить. Наоборот, ко мне домой приходили кушать ребята, у которых родители не в Киеве, — Ребров, Шевченко. Я тогда был очень закрытым и стеснительным, даже когда женился в первый раз. А потом, когда развелся, стал уже более открытым. Но наглым все равно не стал.

— Вы с Шовковским родились в один день — 2 января 1975 года. И женились в один день. Специально устроили?

— Да, мы договорились жениться в один день, но вовсе не потому, что родились вместе. Потом уже обговаривали, что ни к чему хорошему это не привело, — ведь оба развелись. Я вообще лишь 10 месяцев прожил с первой женой. Но скорее повлияло то, что это были ранние браки — нам с Шовковским всего по 21 тогда было.

— Считаешь, это было поспешное решение?

— Не сказал бы. Мы очень долго встречались. Наверное, хотелось попробовать семейной жизни. Хотя меня все отговаривали. Но пока сам на эти грабли не наступишь, ничего не поймешь.

— Вы с Ритой формально не женаты. Повлияли воспоминания о предыдущих браках?

— Мы просто этой темой никогда себя не мучили. Живем вместе — и хорошо. Другое дело, что когда-то улетали втроем с сыном, а женщина на контроле спросила у Риты: "А вы кто? Сын — с папой, а вы — нянечка?" Повеселили меня. "Ну что, нянечка, — сказал я Рите. — Полетели?"

— Слышал, что недавно ты все же сделал ей предложение...

— Да, сделал. Она думает пока. Хотя что она может ответить — сейчас родить надо сначала.

— А зачем сделал предложение? Ведь у вас и без свадьбы все ОК.

— Пора уже няню превратить в маму. А то скоро сын с дочкой начнут спрашивать — почему у мамы фамилия другая.

— Ваш сын уже футболом занимается?

— Да, но больше ему нравится рисовать. Он даже свои картины уже продает. Старшая дочка, Женя, у него покупает. Он как-то ей принес рисунок. Женя говорит: "Держи 10 гривен". — "За что?" — «Ну как же, ты ведь нарисовал картину», — говорит Женя. Он тогда: «Подождите», — и нарисовал вторую картину. Получил еще 10 гривен. Собрался рисовать еще, но Женя говорит: все, я уже две взяла. Тогда Виталик пошел к маме и спрашивает: «А к нам в гости кто-нибудь еще приедет?». — «Ну если ты хочешь, приедут». — «Да, я очень хочу».

После этого Виталик весь день сидел, что-то рисовал. Потом не выдержал, подошел к Рите: «Мама, как тебе рисунок?» «Хороший», — ответила она. Он стоит и ждет. «Чего ты ждешь?» — спрашивает Рита. «Как что? Деньги». Рита дала две гривни, а он в ответ: «Мам, ну что это за деньги — две гривни». — «Так больше нету». — «Нет, ты посмотри у себя получше».

Виталик тут же завел себе кошелек, сложил туда заработок, а на следующий день спрашивает: «Когда мы в магазин поедем? Хочу себе купить что-то.» — «Женя приедет, с ней поедешь». Женя приехала вечером, а наутро он уже ходит: «Когда Женя проснется?» Едва она проснулась, Виталик ей тут же: «Все, Женя, поехали в магазин». Съездил, купил, сам расплатился и вернулся довольный. Правда, всякой гадости накупил, которую потом дома есть не захотел. Но ведь сам заработал же!

А что касается футбола, я сейчас ему подыскиваю школу. Без разницы, «Динамо» или СКА, главное, чтобы тренер был хороший.

— Талант к рисованию у сына от кого?

— Маргарита хорошо рисует и Женя. А из меня очень плохой художник.

— Слышал о необычных подарках, которые тебе делала Рита…

— Да, она меня сразу покорила бигбордом, который подарила на первый мой день рождения после нашего знакомства. Там была нарисована сама Рита, которая подходит к футболисту с номером «5» на спине, сидящему на мяче, и надпись: «Я тебе хочу подарить не просто открытку, а очень большую открытку». Этот бигборд стоял прямо возле нашего «динамовского» дома на проспекте Победы.

А в тот же день вечером, когда я мы собрались отметить, был Шовковский и другие ребята из команды. Она зашла в квартиру с цыганами. Приятно было так, что даже мурашки по телу пошли. Никто такого для меня никогда не делал.

Вообще, мы после знакомства очень долго не виделись — то у меня сборы, то у нее отъезд. Зато потом встретились и уже друг друга не отпускали. А подарки… Сердючка как-то ко мне на пятый этаж забралась по пожарной лестнице и оркестр внизу в восемь утра начал играть. Сердючка — не Данилко, а актер, загримированный так же. Хорошо, что я штаны успел надеть.

Еще подарила мне песню. Сначала сама спела ее и подарила, записав на диске, а потом уже «Игрушки» сделали клип «Любимый мой играет за «Динамо».

Это не все, что Рита дарила, это то, что с ходу вспомнилось. Но я тоже не отставал ни по количеству подарков, ни по их оригинальности. Хорошо помню, как ее разыгрывали в течение двух дней. В день ее рождения кавээнщики из ЧП «Минск» забрали на лимузине и возили по городу. Там была и стрельба, и милиция задействована, — в общем, целый сценарий. А вечером, когда уже все были в ресторане, показали фильм, в конце которого я скачу на белом коне. Это снималось заранее, я тогда играл в «Черноморце», приехал из Одессы, ночью сняли и я сразу уехал. Тяжело было, но и эффектно. Когда показали фильм, в конце которого я скачу на белом коне, гости вышли на улицу — а там я в реальности скачу на белом коне с букетом цветов. Все зааплодировали, и лошадь, испугавшись, стала разворачиваться. Еле справился.

— Твой уход в «Спартак». Как его оцениваешь сейчас? Правда ли, что красно-белые провалили сезон-2003 из-за известной истории с бромантаном?

— Не скажу, что прямо провалили из-за этого. Просто тогда была частая смена тренеров, многих опытных игроков продали, осталась молодежь. Из-за этих перемен стали искать легкие пути решения проблемы и нашли этот допинг. Кстати, по-моему, там был все-таки не бромантан. В общем, какая-то гадость, которая, как потом выяснилось, и не помогала вовсе. А печень испортила всем.

Что касается перехода, он состоялся, и больше говорить не о чем. Я — профессионал, перешел, отыграл, а потом меня фактически убрал Червиченко. Я долго мучался, маялся, обидно было до слез. Тренировался и в спортинтернате, и на стадионе СКА, и с коллективами физкультуры. Сам брал тренера, который работал со мной по физподготовке. Потом месяц был на просмотре в «Майнце», в «Фейеноорде». Был и в Китае. Тяжелое время было для меня и моей семьи.

А потом меня пригласил в «Черноморец» Семен Альтман. Я сомневался, но перешел — с условием, что в случае, если появится хорошее предложение, я уеду. В Одессе играл с желанием, заряжал им всех. Я даже не знал, приходя в «Черноморец», что он на 14-м месте. Но закончили чемпионат на третьем.

И меня вернули в сборную. Переживал очень сильно — как-никак, возвращение в Киев, — но сыграл на турнире памяти Лобановского уверенно. И на следующий день мне позвонили и сказали, что со мной хотят встретиться Григорий и Игорь Суркисы. Я встретился с Григорием Михайловичем, мы все обговорили и пожали руки. Точно так же я поговорил с Игорем Михайловичем, он сказал: «Я готов, пошли. Ты нам нужен, только поговори с Демьяненко». Демьяненко дал добро.

— В «Спартак» ты ушел в 2002-м, в «Динамо» вернулся в 2005-м. Но в последние недели у тебя вспыхнул конфликт с киевскими фанами, которые стали обвинять тебя в предательстве. Почему вдруг всплыла история пятилетней давности?

— Честно скаж: ни я, и никто из моих знакомых не понимает, что происходит. Я не играю, сижу на скамейке. Контракт у меня заканчивается летом. Чего от меня хотят? Чтобы я сам сказал сейчас, что ухожу? Но я так не сделаю никогда. Почему я должен уходить из своего родного клуба?! Не продлят контракт со мной — это другое дело, а сам я так не поступлю. Что касается фанов, их право писать и кричать что угодно — я не буду обращать внимания. Буду аплодировать им, и все. Раз для них я иуда, бессмысленно убеждать, что я не такой и что «Спартак» — это давно не то, что в советские времена. Да они все равно не услышат. Я один раз подошел к трибуне и попросил человека, оскорблявшего меня в мегафон, спуститься и объяснить мне причину его недовольства. А они все перекрутили, сказав, что я на их матом покрыл. Как это можно представить: болельщиков своей команды — и матом?!

— Ты затронул тему контракта. Если летом тебе его не продлят, что будешь делать дальше?

— Лично я хочу продлить контракт и играть. Видит ли меня в команде главный тренер и президент, это другой вопрос. Но я все-таки жду предложения от президента и тренера.